Эстер задумчиво смотрела на мольберт.
Как он здесь оказался? А холст, масляные краски, листы бумаги, графитовые карандаши?
Откуда?
Зайдя в комнату, когда за окном уже стемнело, она с удивлением обнаружила самую настоящую подставку для рисования рядом с диваном, на котором она спала. На нем же расположились все остальные принадлежности для творчества, которых ей так не хватало.
Буквально вчера она мечтательно рассказывала Одеру о том, как хотела бы снова взяться за дело, а сегодня ее желание исполнилось.
Боясь притронуться к вещам, Эсти засомневалась, а для нее ли это вообще? Или это такой новый способ поизмываться над ней? Но от кого? От Андера?
Теряясь в догадках, девушка так и осталась стоять не решаясь взять в руки подарки, подготовленные видимо специально для нее.
А на утро она обнаружила, что Андер не ночевал в комнате, поскольку постель осталась не тронута. От чего-то расстроившись, Эсти вызвала Кадию и попыталась расспросить женщину о принадлежностях для рисования.
- О, это господин еще вчера приказал раздобыть все необходимое. – улыбнулась всегда приветливая ключница. – Так замечательно, что вы оказывается рисуете! Может быть сможете нарисовать и господина Андера.
- Но... – девушка замялась, не зная что ответить. – А, где.. Мой супруг?
- Господин Андер улетел еще вчера вечером. Из самых северных районов Серых гор должны доставить новых орлов, которых подготовили для армии Империи. Он как раз отправился туда.
Чуть позже, захватив листы бумаги и графитовые карандаши, девушка отправилась на прогулку. Все еще оглядываясь по сторонам, она шла по тропинке, ведущей к горам. Сегодня ей хотелось рисовать как никогда ранее. Руки буквально чесались запечатлеть всю красоту скал и могучих выступов, которые встречались достаточно часто. Девушка решила, что заглянет к Одеру уже после обеда, а пока насладится минутами единения со своим творчеством и природой.
Несмотря на то, что жизнь в доме Реймер не казалась для Эсти легкой, она полюбила ту землю, на которой ей теперь приходилось жить. Клану Аделаар принадлежали прекрасные территории, которые так и манили Эстер к исследованию. Если бы она могла, то уходила бы далеко в глубь ближайшего леса, граница которого отчетлива была видна из замка. А еще, желала подняться к высоким выступам гор, чтобы насладиться видом с высоты птичьего полета.
Но зная особенное отношение всех членов семьи Реймер к себе, Эсти боялась даже подумать о подобных вольностях. Не известно, как бы они отреагировали на ее самостоятельность в передвижении по их землям, а потому, девушка лишь тайком могла приближаться к горам, сворачивая с основной тропинки.
Вот и сегодня, она ушла в тень редких деревьев, аккуратно примостившись на сухом пне, скрытая как ей казалось от посторонних глаз. Эсти принялась рисовать, попутно наблюдая за зданиями, в которых трудились люди. Казалось, суета не оставляла эти места, потому что все время прилетали орлы, приземляясь на небольших соседних с куполообразным зданием выступах, внизу раздавался шум и гомон голосов. Но Эстер рисовала только горы и небольшую равнину перед ними.
Она настолько «ушла» в творчество, что не сразу обратила внимание, как шум возле гор усилился, как все громче стали звучать крики орлов, а когда подняла голову к небу, заметила наконец, что происходит.
Огромная стая орлов подлетала к зданиям. Они приземлялись на землю, буквально вцепляясь в нее своими длинными когтями, а наездники, что управляли птицами сразу же спускались, чтобы передать поводья подбегающим людям.
Среди наездников Эсти сразу же узнала и Андера. Каким-то образом он выделялся среди всех остальных и при виде супруга у девушки вдруг перехватило дыхание. Высокий, статный мужчина уверенной походкой двинулся к первому зданию, расположенному внизу сразу у подножия горы и попутно раздавал указания семенящим рядом работникам.
Некоторое время спустя, Эсти опять приступила к работе, но все чаще и чаще поглядывала на одного строптивого орла, успокоить которого все никак не могли. Он широко расправлял крылья не желая стоять на одном месте, пытался вырвать поводья, а когда его попытались вновь оседлать, не подпускал к себе наездника.
Залюбовавшись на благородную птицу, девушка вдруг повинуясь неведомому порыву поднялась, отложив листы и карандаши в сторону и неуверенно, робко, но все же сделала первые шаги из своего укрытия, направляясь к неспокойному орлу.